Неточные совпадения
В обществе, главным образом, положено было избегать всякого слова о превосходстве того или другого христианского исповедания над прочими. «Все дети одного отца, нашего Бога, и овцы одного великого пастыря, положившего живот свой за люди», было начертано огненными буквами на белых матовых абажурах подсвечников с тремя свечами, какие становились перед каждым членом. Все должны были помнить этот
принцип терпимости и никогда не
касаться вопроса о догматическом разногласии христианских исповеданий.
Петр не внес чуждых
принципов в те элементы государственного устройства, которые г. Устрялов называет основными; он даже не мог их
коснуться, при всей решимости своего характера, именно потому, что такое коренное изменение не было выработано в народном сознании.
Граф редко высказывался даже в тех случаях, когда дело
касалось важных
принципов и убеждений, всосанных, так сказать, с молоком. Не допуская, например, возможности быть за обедом иначе, как во фраке и белом галстуке, даже когда оставался вдвоем с женою, — и находя это необходимым потому, что это… это всегда поддерживает — именно поддерживает… — но что поддерживает, — это граф никогда не досказывал.
Что же
касается до гуманных чувств, то есть до того, чтобы никому не мешать и ни у кого не отнимать ничего — так этот
принцип мы даже у хищных животных видим; волки не бросаются друг на друга, чтобы отнять добычу, а предпочитают ее добывать сами; шакалы и гиены ходят целыми стаями, и кровопролитные войны между ними весьма необычны [; вообще — ворон ворону глаза не выклюнет] — [Но волки овец таскают; значит,
принцип нестеснения чужой деятельности у них слаб?
— Что
касается меня, — продолжал директор, — я не нашел ничего против предложения его превосходительства и в
принципе совершенно соглашаюсь с ним. Остается только узнать на этот счет решение самого Феликса Мартыныча, и если Феликс Мартыныч согласен, то…
Что же
касается до того, чтобы не тронуть матроса, то, несмотря на одобрение этого распоряжения в
принципе многими, особенно, фельдшером и писарем, большинство нашло, что, безусловно, исполнить такое приказание решительно невозможно и что — как-никак, а учить иной раз матроса надо, но, конечно, с опаской, не на глазах у начальства, а в тайности, причем, по выражению боцмана Никифорова, бить следовало не зря, а с «рассудком», чтобы не «оказывало» знаков и не вышло каких-нибудь кляуз.